- Как вас зовут, и где вы родились и жили до переезда в Псков?
- Меня зовут Джон, мой отец - англичанин, а мать - шведка. Перед Россией я жил во многих странах: в Англии, Швеции, в странах Восточной Европы. Жил в Украине, в Чехии, в Польше, в Латвии, и во Франции тоже. Но в основном в Англии и Швеции.
- Когда вы решили переехать в Псков?
- Сначала я переехал в Россию - это было в 2019 году, я жил полгода в Питере, но потом так сложилось, что был в других странах, был в Латвии, но заскучал по России и всему русскому. Меня Латвия привлекала, потому что Рига - очень русский город, но мне этого было недостаточно, хотелось больше русского и я решил, что тогда нужно переехать в Россию. Конечно, Россия - сложная страна для иммиграция, особенно для граждан ЕС: Европейский Союз в этом смысле легче.
В России я посетил много разных городов, потом был в Москве, там нашёл свою будущую жену, побывали в её родном городе, а потом решили повенчаться в Пскове. Мы вдвоём видели, что он - такой русский город, и это нас очень привлекало. Мы венчались в соборе, было очень красиво, мы захотели переехать: это замечательный город, особенно для нас православных, тут много действующих храмов. Мы не хотели переезжать в большой город, нам обоим нравится что-то потише, поспокойнее, но всё равно достаточно крупное, чтобы была жизнь, молодежь и так далее.
- И давно вы в Пскове живёте?
- Где-то полтора года.
- Вы говорите, что вам нравится всё русское, нравится православие. Как так получилось, как вы с этим познакомились?
- Я учился языку, это было уже давно, начал восемь лет назад учить русский и французский. Славянская культура - это что-то другое, я много путешествовал, но Восточная Европа была частью мира, где я долго не бывал. Для меня это было экзотично. Потом я посетил Украину в 2016 году: выбрал её, потому что было легче получить визу. Там заметил русский дух, который тогда там был, сегодня ситуация другая, в 2016 году они не были бы даже против того, чтобы считать себя русскими. Меня это очень привлекало, очень понравилось в Киеве, я понял, что хочу жить в такой культуре. Люди меня тоже очень привлекали: они прямые, нормальные, [больше придерживаются “традиционных ценностей”]. Ещё для меня большим шагом была моя вера. Раньше я был католиком, потом читал историю христианства и понял, что православие - это истина. Я тогда уже знал русский язык, Россия - самая большая православная страна в мире - и я решил, что нужно переехать.
- Вы рассказываете, что жили в Украине, потом в России, теперь идёт война между Россией и Украиной. Как вы к этому относитесь? Как ваши друзья из Швеции относятся к тому, что вы сейчас живёте в России, которая воюет с Украиной?
- На эту тему есть много чего сказать, конечно у меня были хорошие друзья из Восточной Украины - один из Харькова, другой из Донецка. Они сейчас русские граждане и тут живут. Также у меня много друзей шведов и англичан, конечно, они не поддерживают Россию, это понятно. Моя семья меня поддерживает и Россию, но я бы не сказал, что это часто встречается [в Швеции]. Но мои знакомые, с которыми у нас общие ценности, тоже поддерживают Россию.
Фото из личного архива.
Но, конечно, когда я там жил в 2016 году - эта война уже была. Я даже был в Харькове, Запорожье, довольно близко [к фронту]. Поэтому эта война - это только продолжение. Жаль, я считаю, что они - братья, один народ. И, конечно, это конфликт больше Штатов, которые воюют с Россией, используют Украину, поддерживают её оружием, деньгами. Они давно не смогли бы воевать, если не поддержка Запада.
- Но Украина вот это всё про «один народ», «надо быть вместе» не поддерживает. Она хочет, чтобы Россия и Украина существовали отдельно . Вы не считаете, что это правильно: независимая страна с независимым народом?
- А Беларусь, например? Это страна-подружка, они там все говорят по-русски и всё равно они независимые: что-то вроде такого я бы хотел, чтобы Украина была как Беларусь.
- Независимая страна, но чтобы по-русски говорили?
- Нет, они могут, конечно, говорить на любом языке, на котором хотят. Я не хочу, чтобы кто-то заставлял говорить кого-то на языке, на котором он не хочет. Именно это проблема Украины, я там жил и они делали дубляж для русского телевидения. Это как-то тупо: все поняли русский, но есть дубляж. Заставлять людей говорить на языке, на котором они не хотят. Когда я там жил, все по-русски говорили, только сегодня - несколько лет, и они уже по-украински говорят. Это какой-то официальный, ненатуральный шаг - этот язык. Только на западе [Украины] очень мало людей, которые раньше говорили по-украински. Поэтому [пусть будет] такой язык, какой они хотят, но нужно защищать и тех, кто хочет выбрать русский, и сейчас в Украине они не защищают тех, кто хотят на русском общаться. Или вера. Мы тоже видим, московский патриархат сколько там страдает: крадут их храмы. Это, конечно, недобровольно.
- А вы читаете новости шведских СМИ, может, английских, про то, как ракеты попадают в жилые дома, люди погибают? Вы говорите, что церковь московского патриархата страдает, но люди в Украине сейчас страдают больше, на их территории идёт война.
- Ну это факт. И в любом месте, где идёт война, люди, которые там находятся, будут страдать. Даже если это не цель, чтобы прямо в людей стрелять, конечно, вокруг инфраструктура не будет работать и из-за этого они будут страдать. И конечно, если вокруг война, есть риск, что… Там опасно! Очень опасно там быть и, конечно, нужно, чтобы люди, которые там находятся за фронтом - уехали оттуда. Ну там же проблема, например, что Украина запрещает, например, мужчинам уезжать из страны, а Россия всем, которые хотят, - добро пожаловать. Им нужно там остаться: они не хотят воевать, а их заставляют - мне это не нравится.
Я, конечно, читаю очень много точек зрения. Я читаю либеральные СМИ на шведском и консервативные новости на английском, русские новости тоже. Поэтому у меня есть все точки зрения.
- Но вам больше нравится то, что российские официальные медиа сообщают?
- Конечно, понятно, что они всё пишут, чтобы поддерживать позицию России. Но, конечно, я за Россию. Война - это не когда мы этого хотим, это как-то неизбежно, к сожалению.
- Давайте поговорим про Россию. Что вы ожидали увидеть? Удалось ли вам быстро найти работу, устраивает ли зарплата?
- Про работу могу сказать, что работаю удалённо учителем английского. Про зарплату могу сказать, что, конечно, когда встречаю русских, они часто, как бы сказать... слишком много думают о материальном. Они знают, что на Западе зарплата выше, но и стоимость жизни там намного дороже. Я часто слышу тех, кто страдает именно сейчас: отопление дорогое, бензин. Нет денег на машину, много налогов, везде на велосипедах ездят: они скажут, что делают это по экологическим причинам, но часто они делают это по экономическим причинам. В каком-то плане, если мы считаем стоимость жизни в Англии и Швеции, я бы не сказал, что огромная разница. Конечно, у тебя там, может, будет квартира покрасивее, одежда пороскошнее, но что необходимо для жизни - это похоже [в России и на Западе].
И я часто читаю, что русские, наверно, слишком много жалуются. Конечно, есть и бедные, но им нужно помогать. Они жалуются, что супербедные, но часто у них есть достаточно. Я надеюсь, что русские будут больше думать о других целях. К сожалению, мы видим, когда русские уезжают из России, это делают это часто по экономическим причинам. Я переехал в Россию не по экономическим причинам, но всё равно я бы сказал, здесь довольно хорошо, налоги очень низкие по сравнению с Западом. Мне это очень нравится, что здесь - не социалистическая страна, свободно, здесь не нужно ждать, что государство будет всё делать для тебя, ты - независимый человек, можешь открыть бизнес. Здесь очень мало безработных, на Западе - очень много. Там большие зарплаты, но мало кто может найти себе такую работу.
- А вам не нравится социализм, который в Швеции?
- Да, особенно в Швеции. Один пример: ты можешь купить квартиру, но если хочешь снимать в центре Стокгольма, ты должен ждать 30 лет. Это система как в Советском Союзе была (я слышал, тоже слабая - нужно ждать очереди). Сейчас Запад - Советский Союз, а Россия - капиталисты (смеётся).
- А как жить в Стокгольме, если снимать квартиру нельзя, а своей нет?
- Сложно. Нужно жить у родителей или в комнате, если это твой друг, потому что официально снимать - нелегально. Можно снимать, но это нелегально и опасно. Люди, у которых есть квартира и они готовы пойти на такой риск, сдают, но стоимость аренды больше, чем должно.
- А вы работаете удалённо в российской компании или нет?
- Не могу ответить на этот вопрос.
- Вы уже давно живете в России, вы бывали в больницах? На здравоохранение многие жалуются. Вы с этим сталкивались?
- Да, у нас был плохой опыт с больницей здесь. Именно в Пскове, конечно, нужно делать что-то получше. Жаль, что такой уровень здравоохранения. В каком-то плане хорошо, что в России есть частные клиники и, часто, если они есть в крупных городах, то очень хорошо работают. Лучше, чем на Западе, я бы сказал. Может быть для русских это дорого, но если сравнивать со стоимостью частных клиник на Западе - это нереально дешево. И мне как-то нравится, что если есть возможность, то можно выбрать частные клиники. Например, в Швеции частные клиники запрещены.
- Государственная медицина в Швеции вам не нравится? Там можно лечиться в государственной больнице?
- Я сам - довольно здоровый человек, у меня не было такого опыта. Там бывает, что кто-то страдает, потому что нужно долго ждать очереди. Есть ситуация, когда в скорую помощь тебя возьмут, если ты прямо будешь умирать. Есть такая проблема. Но если ты туда попадёшь - то всё хорошо. И ты не можешь в частной клинике лечиться, только в государственной. Конечно, у них современного оборудования намного больше, чем у русских, особенно, если мы сравниваем государственные клиники. Такое оборудование есть, наверно, только в Санкт-Петербурге и Москве. Это то, что нужно делать лучше в России.
Фото из личного архива
- А с чем вы в Пскове столкнулись?
- Я могу только сказать, что это был плохой опыт: те кто там работали, были жестокими и то, что они делали, было жестоко и аморально. Я так сказал, но не знаю, если бы я в такой же ситуации был в других странах, может, там было бы так же. Это была плохая ситуация. Не знаю, были ли точно те люди виноваты, но, конечно, я много слышу, что нужно ситуацию улучшать. Но сами с собой мы решили, что в случае чего нам придётся ехать в Питер, если нужно экстренно лечиться. Но я рассказал только свой опыт, всего я не знаю.
- Люди на улицах слышат, что вы хорошо говорите по-русски, но с акцентом, а сейчас идёт война, много по телевидению говорят, что Россия воюет с Западом. Люди в этих обстоятельствах на ваш акцент обращают внимание?
- Практически нет (смеётся). Я не знаю, я выгляжу очень по-русски, наверно, может, они думают, что я - русский, который родился за границей - но не знаю. Раньше, конечно, постоянно спрашивали, а сейчас - реже и реже.
- Вам легко было переехать в Россию? Даже в российских СМИ я читал, что очень много бюрократии.
- Да, это правда, истина. Но сейчас я также вижу другую сторону: после санкций для моей жены нереально посетить Швецию. Но Англию, например, можно. Сейчас для моей жены ситуацию очень сложная. Но с другой стороны моим родителям легко попасть в Россию. Мы это делаем через турагентство, которое очень помогает. Если бы не было турагентства - это было бы довольно сложно. И первый раз, когда я это делал, я мало знал, как это делать правильно, много бюрократии сложной. Первый раз это было сложно. Но есть много хороших людей, иностранцев, которые много знают и помогают. Я думаю, что другие страны - Иран или Китай - посетить тоже сложно. Не так легко, как в Европейском Союзе - это практически одна страна. Я сейчас стараюсь сделать вид на жительство, читал об этом, много бюрократии, это истина. Наверно, если бы моя жена переехала в Швецию, это тоже было бы нелегко. Но есть вещи, которые [в России] могли бы сделать проще, и они делают: есть много новых законов, которые открывают возможность для двойного гражданства, это очень хорошо, можно получить его за один год через родственников.
- Вы сказали про санкции. Как они изменили вашу жизнь в потребительском плане? Что в магазинах? Исчезли ли товары, которые вы любили?
- Да, это больше на меня влияет. Я более международный человек. Думаю, что обычные русские меньше это замечают. То что больше русских компаний становится - это плюс. Но я за свободный рынок, хочу, чтобы были все возможности. Что стало сложно - это сервисы в банках: там огромные проблемы. Когда между Западом и Россией закрылся SWIFT - это стало огромной проблемой. Даже когда люди хотят меня посетить, им нужно мне деньги перевести. Это плохо и для туризма. Это показывает, насколько Россия была зависимой от этой системы SWIFT. России нужно устроить свою.
Из других товаров, с машинами печально, маленький выбор на рынке. Есть особенные товары, которые сейчас сложно найти. Но самое сложное - это банки. И то что сейчас, чтобы попасть на Запад, нужно ехать через Стамбул - долго и очень дорого. Кажется, 150 тысяч стоит возвратный билет. Очень дорого, чтобы посетить Стокгольм, который так же близко, как и Москва. Но это, конечно, не Россия виновата, а Запад. Они тоже страдают, сейчас нет энергии, плохая экономика. Но это для них не важно. Они считают, что самое главное - экологическая политика, политика против расизма. Ценность гуманизма для них - как религия. Им экономика не важна. Я учился в университете и там, где учатся экономике, даже если ты учишь математику, физику, [есть предметы по экологии и феминизму]. Это сильная пропаганда, которой я бы хотел избежать.
- А гуманизм - разве это плохо?
- Гуманизм плохо, когда ты ставишь его на первое место. Когда ты считаешь, что самая высшая цель - это развитие человека на этой земле. А нам нужно понимать, что есть Бог, и самое важное - это спасение. И то что мы спасаем мир через экологичность - это тоже как-то неправильно. Мы слишком высоко думаем про себя и что мы можем поменять. Мы не можем спасать мир, нам нужно спасать себя.
- Вы планируете когда-то вернуться в Швецию, может быть с женой?
- Ну да, но сейчас это сложно. И [поехали бы] только как туристы, потому что жить на Западе не хотел бы. Если бы жил на Западе, то скорее в Англии, чем Швеции, потому что в Англии больше свободы и меньше налоги. Но хотел бы жить в православной стране, Россия мне нравится, моя жена русская, наши дети будут русскими. И, наверно, я тоже буду считать её своей страной, потому что надеюсь, что скоро буду гражданином и тоже смогу называть себя русским.
- Вам российские СМИ предлагали рассказать историю, что вы из Европы и хотите жить в России?
- Вы первые, я довольно скрытный человек.
- Вы не боитесь, что вы послушали Russia Today, вообще послушали российскую пропаганду и сформировали свое мнение. Не боитесь разочароваться в ней?
- Я сам читаю новости. Конечно, Russia Today пишет про Россию только хорошее. Нам тоже нужны такие новости. Когда ты читаешь западные новости, что всё плохо в России, а потом русские новости, что всё хорошо, - ты можешь и сам быть умным и понять, где истина. Но я больше оптимист и больше поддерживаю всё русское: правительство, культуру, религию. Но конечно мир не идеален, никакая страна не идеальна. Я жил во многих разных странах. Может создаться такое чувство, что я куда-то перееду, и там всё будет лучше. Я считаю, что страдания не зависят от того, в какой ты стране. Важнее, как ты сам относишься к беде, как ты сам её принимаешь. Если ты видишь беду и не принимаешь её - это уже не беда. Нужно быть больше оптимистом, но понимать, что рай не на Земле, рай потом.
- Вы надеетесь получить российское гражданство и стать российским гражданином. А вы не боитесь мобилизации? Что вас на войну отправят.
- Наверно, боятся все. Не могу сказать, что я этого прямо очень хочу. Я довольно старомодный и понимаю, что раньше вообще не было выбора. Я не думаю, что я или жена хотели бы попадать под этот риск и мало из тех, кто сейчас воюет, такой риск приветствует, но они смирились и делают это для народа. Я думаю, что если милиция увидит человека, который скажет: «Я очень очень хочу воевать!», - это, наверно, что-то с ним не так.
- Вы имеете в виду, что если сами попроситесь, то это воспримут как плохой знак?
- Нет, я думаю, что любой человек, который скажет: «Я очень хочу воевать и быть там, где могу в кого-то стрелять», - это плохое желание, но война - это неизбежно и нужно служить своему народу, когда тебе нужно. Это не желание, а обязанность. Принял бы я эту обязанность? Если я русский гражданин и от меня это требуется, тогда да. Если есть у меня выбор - тогда нет. Спросишь меня, хочу я или нет, я наверно отвечу: «Нет». Но если спросишь меня: ты хочешь или нет, но обязан как русский гражданин, тогда у меня нет выбора и я смирюсь.
- Есть ли у вас знакомые, которые после ваших рассказов, захотели в Россию? Или они наоборот вас обратно зовут?
- Зависит от того, кто это. Если православные, то они поддерживают, им хочется посетить. У меня и здесь есть знакомые люди, которые с Запада. Есть священник из Ростова - отец Джозеф Глиссон, у него есть деревня для американцев. Есть и другие консервативные люди, они понимают, что Россия против гей-пропаганды, феминизма, экологизма. Им очень нравится, что Путин - крепкий руководитель и так далее. Понимают, что их демократия - это много разных людей, но нет другой политики. А Путин много раз менял свою политику, делает, что народ хочет. Такие люди хотят в Россию, но им сложно из-за языка, банков, бюрократии. Чтобы здесь найти работу… Но я думаю, что многие хотят. И тут много добрых, женственных и красивых девушек, чтобы жениться. Есть много хороших причин здесь жить.
- А назад кто-нибудь зовёт?
- Конечно, родители, родственники, особенно моя мать. Но даже если она хочет, то давно поняла, что я не хочу там жить, и уже смирилась. Но она, может, посетит Россию, научится русскому языку… Она поддерживает Россию, всё хорошо, слава Богу.